Ночь. И от длинной тени, что стелется по метелкам сухих ковылей – не сбежишь.

Легко лететь вниз, под холм, к черной полосе далекого леса, где верхушки елей вздернуты – алебардами – в прозрачное небо. И там, вверху – вечная зима, а звезды кружатся медленным серебряным снегом.

И когда мчишься так – мысли тоже стелются, гонятся по пятам, заодно с тенью, приклеившейся к копытам. Гонятся, гонятся, но догнать не могут, потому что конь быстрее ветра, а распрямившиеся стебли ковыля не сохранят ничьих следов. Только холодные капли, подсвеченные луной, посыплются с зеленых метелок на землю.

Острые тени вороньих крыльев иногда захлестывают лицо. Тот старый ворон – он давно уж ей верен!

Слова и мысли – всё призрачно и нелепо, теперь – только скачка, опережающая сизокрылый мрак сумерек. И насмешливо-праздная, без капли злобы – тень мысли Повелителя: «Этого ли ты искала у меня, Звезда во Тьме?»

Только скачка по сиреневому простору.

Впереди высятся древние руины, поросшие юным лесом – и только тусклое свечение сквозь пелену колдовского сумрака да звериное чутье, холодом бегущее по коже, позволит понять, что в руинах еще осталась жизнь. Но – никому, никому больше не проникнуть в тайну этого места, кроме тех, кто видит сквозь мрак, и поселился во мраке.

Едва только ветер принес с собой стук звонких подков ворота замка Дол-Гулдур разомкнулись.

ОБРАТНО