И однажды я проснулся от крика, пронзившего воздух.
-Эльдхэнн!!!
Где-то далеко, в человеческих землях, юный птенец пустоты и мрака метался в кошмарном сне – и его крик донесся ко мне, сквозь мглу и долгие-долгие лиги пути. Она, должно быть, сама не знала, что этот крик превратился в осанвэ, и я услышал – и рванулся на помощь, рванулся прежде, чем сумел осмыслить и понять.
-Эльдхэнн!!! Помоги, Дракон! Где же ты?!!
-Я здесь! Я здесь, девочка! Что случилось, что напугало тебя!
Я почти увидел её расширенные от ужаса и боли глаза.
-Я умираю, Эльдхэнн!
-Это не правда! Ты не умираешь. Ты просто видела сон.
-Я задыхаюсь! Что-то сдавило меня и душило, а я хотела вырваться…хотела бежать, но не знала, куда! Везде – только оно! Большое, душное, бесконечное, как ветер! Я не могу сотворить даже простейшего заклинания, во мне была только одна…пустота! Эльдхэнн….
Первым моим порывом было расправить крылья и сквозь вьюгу и ветер сорваться в бесконечный полет, рвануться за ней, схватить в когти, утащить, спрятать в своей пещере. Потом – пришла трезвость и ясность. А еще – страх, простой ничтожный страх всякого живого существа, каким бы мудрым и древним оно ни звалось. Слишком опасно - привести это маленькое серое пламя туда, где живет моя Эленхэл, где беззащитны любимые мною создания. И я остался там, где лежал, ловя на нос крупные кружевные снежинки. Только собрал по частям мысли и знаки, стараясь вплести в осанвэ всё, что способно утешить и защитить.
К ней приходят такие сны – стало быть, начала просыпаться её истинная природа. Пустота и беззвучие, вечный мрак непроявленного мира, оставшийся за чертой мира сотворенного…. Её сила чудовищна, но это – совсем не то, что сила огня, воды или воздуха, она не родственна ни волшебству леса, ни крови воплощенных. Она огромна – и ничтожно мала, потому что не принадлежит ей от начала. Всякий берет силы от стихии, которой принадлежит, которая стала частью его тела и духа. Но моя маленькая ученица – всего лишь бездонный, бесконечный сосуд, наполненный одной пустотой, и потому вся сила мира устремляется в неё, и она способна стать сопричастной любой из стихий – правда, на слишком короткое время.
Я прищурил глаз и убрался во тьму пещеры. Мысли не давали мне покоя.
Тот перворожденный, беспредельный мрак, не имеющий очертаний, лежит далеко за Стеной…. И если б среди Творивших нашелся повелитель Изначального Сумрака, в нем не было бы, наверное, никакой беды. Но нет ничего страшнее для мира, чем непроявленная стихия, чуждая и могучая… она способна лишь разъедать, подобно ржавчине, все живое, сметать ураганом, не находя пристанища. В те далекие времена, когда мир был юн, а стены его – непрочны, прикосновение внешней пустоты прожигало в нем дыры, как яд. А теперь броня глухо сомкнута, и слабые трещинки в ней – лишь узор на поверхности камня. И существо, наделенное великой силой Запределья, здесь, на Арте, запертое наглухо, будто в железном сундуке, будет медленно умирать, задыхаясь в океане чужой магии. И к ней придет Голод – страшное проклятье, и ни одна из сил не сумеет его утолить. Сколько бы магии мира она не приняла в себя – пустота внутри не исчезнет, боль не утихнет, и не утешится одиночество.
И будет её дух метаться над просторами, носиться над горами в безмолвном вое.
Или…. Я почему-то уцепился за недавно сверкнувшую мысль: прикосновение внешней пустоты прожигало дыры в ткани мира, словно кипяток на снегу. Прожигало дыры…. Плавило лед…. О великая Тьма!!! А не будет ли у этой девочки единственной власти – прожигать дыры в пространстве, отворять невидимые врата, что ведут в миры, лежащие за Гранью? А ведь они существуют, и блещут сквозь черную Стену в невиданном множестве! Их нельзя ни почуять, ни высмотреть – только увидеть во сне.
Я вспомнил.
«-Эльдхэнн…. Скажи, а что там – за Гранью?
Моя вытянувшаяся мина в ответ. Я, признаться, не был готов отвечать на такие вопросы моей маленькой ученицы. Ведь есть вещи, о которых я знаю меньше самого жалкого мотылька!
-Там – звезды и бесконечный простор. Там – свобода бесконечности Эа. Но ни люди, ни драконы там не живут.
Потом – тишина и только едва уловимый звон капель, срывающихся на гладкий камень со сводов пещеры.
-Куда ведут Девять Врат…? Зачем светлый меч Владычице Озера? Почему не засыхает Мировое Древо, и Дракон точит его корни – разве Дракону больше нечем заняться?»
Мне захотелось взреветь во весь голос и бить хвостом по камням со всей силы – от злости! Это надо же! Старый дурак! Ну конечно же…. Память Эа…. Ведь сам говорил ей об этом, выживший из ума чешуйчатый старикан! Пока она только учится глядеть – и видеть то, что скрыто от всех… может быть, даже то, чего не видел Учитель. Ведь там, за Стеной – её родная стихия! Она сможет плыть в течениях мрака, будто рыба в воде… уходить и возвращаться, находить дорогу назад по неостывшим следам….
Не тварь Пустоты – Ветер Эа! Суулэ-к’айэ…. Создание, не принадлежащее миру, и обреченное вечно искать свою песню, которая не была спета.
Моя ученица. Моё дитя. Привратница мира – если так будет угодно. Щель древних ворот и тянущийся оттуда мрак – питают её, но если Врата закроются наглухо, она погибнет, засохнет и растворится в самой себе. Никто уже не спасет – если, конечно, не пожелает отдать ради неё всю свою душу, силу и песню!
-Эльдхэнн, ты знаешь, что такое любовь?
Ну вот, опять! Старый я, старый дракон!
-Ты помнишь?
-Помню ли? Хм…. Неужели я, по-твоему, так безнадежно одряхлел?
Теперь, как мне показалось, у неё вытянулась мордочка, и в нитях осанвэ зазвенело смущение.
-Ой! Эльдхэнн, прости! Я не знала…. Ведь ты – влюблен? И ты… ты – счастлив, Эльдхэнн…?
-Да, девочка. Я счастлив. Как самый глупый птенец с неокрепшим панцирем!
-А она…какая она, Дракон?
-Она похожа на зимний рассвет. На чистый снег, мерцающий в лучах звезд…. Она – как нежная песня, как звонкое эхо.
-Ха-аа…, - мечтательно протянула моя воспитанница, - Ты так красиво говоришь…! Так хорошо! А я вот… эм-м… ты знаешь… у него глаза – как золотое солнце! Песня – похожа на пляску пламени. Рядом с ним я могу летать!
Я лишь тряхнул головой. Робкое черное марево – так сквозь даль и темноту я видел её – дрогнуло и подернулось рябью.
Моё сердце рванулось от внезапной страшной тревоги.
-Э-э-эх! – фыркнул я. А что еще говорить? Детеныш подрос, и скоро его панцирь начнет наливаться железом. Глаза, похожие на солнце! Нехорошо это, девочка! Опасно это – и для тебя, и для всех нас, живых! Если кто-то посмеет разбить сердце Суулэ-к’айэ – мир пожалеет, что породил его! Вы еще не знаете, дети мои, на что способно это существо, такое слабое на вид, такое наивное!
-Ты недоволен?
-Нет, что ты, дитя! Я – просто старый дракон! Неужели ты не позволишь мне поворчать в свое удовольствие?
Так – длился и длился наш с нею безмолвный диалог, многие годы! И она научила меня страху, болезненным предчувствиям и глупому гордому счастью, что знакомы на свете только родителям. Мне не суждено было стать отцом рода Драконов – но маленькая дочь пустоты подрастала и крепла, слушая ночами мои нравоучения и тихие старые сказки. Мне даже диким порой казалось, что не придется ставить её на крыло, что она не помчится следом за мной к лунному диску, купаясь в таинственном свете….
И я сам не заметил, как миновало четырнадцать вёсен!
Тем тяжелее мне будет прощаться с ней – когда птенец уже не будет нуждаться в старом драконе! Чем сильнее будет становиться она – тем меньше останется в ней любимого мной и знакомого. И, может быть, однажды она узнает свою первородную силу и сбросит воплощенный облик… единственное в мире создание, которое лишь развоплотившись и разбив вещественные оковы обретет свое истинное могущество…! И тогда – память Эа смоет могучей волной память некогда живого и смертного существа. И где то неуловимое мгновение, когда суула превращается в морнэрэ?
Но если даже порождение Запределья, мёрзлой вечной Пустоты научилось любить – осталось ли в мире хоть что-то, чего стоит бояться?
-Что с тобой, Дракон? Я чувствую – что-то тревожит тебя!
Я летел над моей ледовитой страной, и лунные лучи падали на мои крылья острыми копьями.
До того – много дней не слышал её.
В последнее время – звала и приходила всё реже.
-Мне страшно за тебя, девочка.
-Но почему? Чего МНЕ бояться? Ты сам говорил – даже майа не смог бы убить меня!
-Это так, эле. Вот только ты сама справишься с этим куда быстрее и проворнее. Я боюсь, что сила, проснувшаяся в тебе, сожжет тебя изнутри. Есть часть тебя, которая древнее Арды… и даже я не смогу помочь тебе, если….
-У нас говорят – есть нечто древнее Арды… - отозвался голос из темноты, - …мудрее Замысла, просторнее Эа! До тех пор, пока я люблю, не погаснет солнце! Эти слова вырезаны на коре старого дерева, под которым Огненный принес мне свою страшную клятву! Перед Артой и звездами Эа…навсегда вместе…! Этот мир – он чужой мне, я знаю! Он не хочет меня. И я его не хочу. Меня принесло сюда ветрами и заперло в никчемном сосуде из плоти…но не будь этого слабого тела, я не узнала бы прикосновений ночного ветра, вкуса вина и поцелуев возлюбленного. Пока Он рядом – я умею лететь! И я не покину этот мир – потому что здесь – Он, и ты, Эльдхэнн, а там, за Стеной – только глупый Дракон, что грызет корни Дерева.
Она смеялась – так, как может смеяться только юное, сильное существо, не боящееся пропасти под ногами, пляшущее в такт ударам вскипевшего сердца. Как драконица, впервые расправившая крылья и насладившаяся упругими потоками ветра.
Что ж, я – всего-навсего старый ворчливый дракон.
